Рассказ Максима Горького Старуха Изергиль написанный в 1894 году, состоящий из трех частей: Легенда о Ларре, Изергиль и Легенда о Данко
Максим Горький (настоящее имя — Алексей Максимович Пешков; 28 марта 1868, Нижний Новгород, Российская империя — 18 июня 1936, Горки, Московская область, СССР) — русский и советский писатель, прозаик, драматург, основоположник литературы социалистического реализма, инициатор создания Союза писателей СССР и первый Председатель правления этого союза. Один из самых значительных и известных в мире русских и советских писателей и мыслителей
Максим Горький пять раз номинирован на Нобелевскую премию по литературе: в 1918, 1923, два раза — в 1928, 1933 годах
Начав с романтически одухотворенных новелл, песен в прозе и рассказов, в 1901 году Максим Горький обратился к драматургии. На рубеже XIX и XX веков прославился как автор произведений в революционном духе, лично близкий к социал-демократам и находившийся в оппозиции к царскому режиму. Расцвет творческой биографии писателя отмечен циклами очерков, автобиографических повестей, пьесами, двумя крупными романами, а также книгами и рассказами в жанре публицистической документалистики
Основной пафос творений Горького — мечта о «новых людях», бесстрашных и свободных, обладающих высочайшими интеллектуальными и физическими способностями, способных добиться сверхцелей за гранью возможного, не исключая бессмертия
В эмиграции Максим Горький провел в общей сложности более 18 лет, включая 15 лет — в Италии, при этом не овладел ни одним иностранным языком…
Максим Горький стоял во главе трех крупных издательств — «Знание», «Парус» и «Всемирная литература» (с 1902 по 1921 годы), привнес в книгоиздательскую деятельность новаторские подходы
Писатель Максим Горький был крупнейшим спонсором большевистской фракции. После нескольких лет культурной и правозащитной работы в Советской России жил за рубежом в 1920-е годы (Берлин, Мариенбад, Сорренто). В 1932 году окончательно вернулся в СССР
Максим Горький был самым издаваемым в СССР советским писателем: за 1918-1986 годы общий тираж 3556 изданий составил 242,621 миллинов экземпляров. Если же принимать в расчет всех русских писателей, то Горький уступает лишь Льву Толстому и Александру Пушкину. Полное собрание сочинений Горького составляет 60 томов: художественные произведения изданы в 1968-1973 годах, публицистика — после 1985 года, письма полностью не изданы до сих пор. С 1932 по 1990 год имя Горького носил его родной город — Нижний Новгород
Старуха Изергиль — рассказ Максима Горького, написанный в 1894 году, состоящий из трех частей. В рассказ вошли две «легенды»: Легенда о Ларре и Легенда о Данко и также рассказ старухи Изергиль о мужчинах, которых она любила на протяжении жизни
Впервые рассказ Старуха Изергиль напечатан в периодическом издании «Самарская газета» в 1895 году, №80
Основная концепция рассказа Старуха Изергиль:
«Жить вне людей и для себя» — Легенда о Ларре
«Жить с людьми, но для себя» — Изергиль
«Жить с людьми и для людей» — Легенда о Данко
Легенда о Ларре — герой первой легенды, рассказанной старухой, — Ларра, сын женщины и орла. Он лишь внешне похож на человека, являясь при этом сеятелем смерти и противопоставляя себя жизни. Бездумное следование инстинкту, стремление к достижению цели любой ценой, существование, лишенное прошлого и будущего, — все это обесценивает и гордость, и красоту, изначально присущие Ларре. Он — воплощенная бездуховность: только себя он мнит совершенным и губит неугодных ему. Ларра лишается человеческой судьбы: он не умирает, а перестает существовать. Попытка самоубийства неудачна: земля отстраняется от его ударов. Все, что осталось от него, — тень и имя «отверженный». Судьбу Ларры определил суд человеческий. Именно в одиночестве и отторжении от людей Максим Горький видит самое страшное наказание
Легенда о Данко — в степи испокон веков жили люди одного племени. Потом пришло другое племя и изгнало людей в лес. Племя не могло идти назад в степь, но и впереди был опасный лес с ядовитыми болотами. Вдруг среди людей появился Данко, вызвавшийся провести людей через лес к другой степи. По пути люди обозлились на него и хотели убить, но Данко вырвал из груди пылающее сердце и довел людей до другой степи, после чего умер. Никто не заметил, что он умер, кроме одного человека, который, боясь чего-то, наступил на еще пылавшее сердце. Оно погасло, но оставило после себя искры, которые остались мерцать в степи
Старуха Изергиль аудиокнига
Редакция Мы из СССР предлагает читателям познакомить себя в аудиоформате с гениальным произведением Мать аудиокнига Максима Горького перейдя по ссылке Мать аудиокнига
Отрывок рассказа Старуха Изергиль
С моря поднималась туча — черная, тяжелая, суровых очертаний, похожая на горный хребет. Она ползла в степь. С ее вершины срывались клочья облаков, неслись вперед ее и гасили звезды одну за другой. Море шумело. Недалеко от нас, в лозах винограда, целовались, шептали и вздыхали. Глубоко в степи выла собака… Воздух раздражал нервы странным запахом, щекотавшим ноздри. От облаков падали на землю густые стаи теней и ползли по ней, ползли, исчезали, являлись снова… На месте луны осталось только мутное опаловое пятно, иногда его совсем закрывал сизый клочок облака. И в степной дали, теперь уже черной и страшной, как бы притаившейся, скрывшей в себе что-то, вспыхивали маленькие голубые огоньки. То там, то тут они на миг являлись и гасли, точно несколько людей, рассыпавшихся по степи далеко друг от друга, искали в ней что-то, зажигая спички, которые ветер тотчас же гасил. Это были очень странные голубые языки огня, намекавшие на что-то сказочное…
«Видишь ты искры?» — спросила меня Изергиль
«Вон те, голубые?» — указывая ей на степь, сказал я
«Голубые? Да, это они… Значит, летают все-таки! Ну-ну… Я уж вот не вижу их больше. Не могу я теперь многого видеть»
«Откуда эти искры?» — спросил я старуху
Я слышал кое-что раньше о происхождении этих искр, но мне хотелось послушать, как расскажет о том же старая Изергиль
«Эти искры от горящего сердца Данко. Было на свете сердце, которое однажды вспыхнуло огнем… И вот от него эти искры. Я расскажу тебе про это… Тоже старая сказка… Старое, все старое! Видишь ты, сколько в старине всего?.. А теперь вот нет ничего такого — ни дел, ни людей, ни сказок таких, как в старину… Почему?.. Ну-ка, скажи! Не скажешь… Что ты знаешь? Что все вы знаете, молодые? Эхе-хе!.. Смотрели бы в старину зорко — там все отгадки найдутся… А вот вы не смотрите и не умеете жить оттого… Я не вижу разве жизнь? Ох, все вижу, хоть и плохи мои глаза! И вижу я, что не живут люди, а все примеряются, примеряются и кладут на это всю жизнь. И когда обворуют сами себя, истратив время, то начнут плакаться на судьбу. Что же тут — судьба? Каждый сам себе судьба! Всяких людей я нынче вижу, а вот сильных нет! Где ж они?.. И красавцев становится все меньше»
Старуха задумалась о том, куда девались из жизни сильные и красивые люди, и, думая, осматривала темную степь, как бы ища в ней ответа
Я ждал ее рассказа и молчал, боясь, что, если спрошу ее о чем-либо, она опять отвлечется в сторону
И вот она начала рассказ…
Легенда о Данко
«Жили на земле в старину одни люди, непроходимые леса окружали с трех сторон таборы этих людей, а с четвертой — была степь. Были это веселые, сильные и смелые люди. И вот пришла однажды тяжелая пора: явились откуда-то иные племена и прогнали прежних в глубь леса. Там были болота и тьма, потому что лес был старый, и так густо переплелись его ветви, что сквозь них не видать было неба, и лучи солнца едва могли пробить себе дорогу до болот сквозь густую листву. Но когда его лучи падали на воду болот, то подымался смрад, и от него люди гибли один за другим. Тогда стали плакать жены и дети этого племени, а отцы задумались и впали в тоску. Нужно было уйти из этого леса, и для того были две дороги: одна — назад, — там были сильные и злые враги, другая — вперед, там стояли великаны-деревья, плотно обняв друг друга могучими ветвями, опустив узловатые корни глубоко в цепкий ил болота. Эти каменные деревья стояли молча и неподвижно днем в сером сумраке и еще плотнее сдвигались вокруг людей по вечерам, когда загорались костры. И всегда, днем и ночью, вокруг тех людей было кольцо крепкой тьмы, оно точно собиралось раздавить их, а они привыкли к степному простору. А еще страшней было, когда ветер бил по вершинам деревьев и весь лес глухо гудел, точно грозил и пел похоронную песню тем людям
Это были все-таки сильные люди, и могли бы они пойти биться насмерть с теми, что однажды победили их, но они не могли умереть в боях, потому что у них были заветы, и коли б умерли они, то пропали б с ними из жизни и заветы. И потому они сидели и думали в длинные ночи, под глухой шум леса, в ядовитом смраде болота. Они сидели, а тени от костров прыгали вокруг них в безмолвной пляске, и всем казалось, что это не тени пляшут, а торжествуют злые духи леса и болота… Люди все сидели и думали. Но ничто — ни работа, ни женщины не изнуряют тела и души людей так, как изнуряют тоскливые думы. И ослабли люди от дум… Страх родился среди них, сковал им крепкие руки, ужас родили женщины плачем над трупами умерших от смрада и над судьбой скованных страхом живых, — и трусливые слова стали слышны в лесу, сначала робкие и тихие, а потом все громче и громче… Уже хотели идти к врагу и принести ему в дар волю свою, и никто уже, испуганный смертью, не боялся рабской жизни… Но тут явился Данко и спас всех один»
Старуха, очевидно, часто рассказывала о горящем сердце Данко. Она говорила певуче, и голос ее, скрипучий и глухой, ясно рисовал предо мной шум леса, среди которого умирали от ядовитого дыхания болота несчастные, загнанные люди…
«Данко — один из тех людей, молодой красавец. Красивые — всегда смелы! И вот он говорит им, своим товарищам:
«Не своротить камня с пути думою. Кто ничего не делает, с тем ничего не станется. Что мы тратим силы на думу да тоску? Вставайте, пойдем в лес и пройдем его сквозь, ведь имеет же он конец — все на свете имеет конец! Идемте! Ну! Гей!..»
Посмотрели на него и увидали, что он лучший из всех, потому что в очах его светилось много силы и живого огня
«Веди ты нас!» — сказали они
Тогда он повел…»
Старуха помолчала и посмотрела в степь, где все густела тьма. Искорки горящего сердца Данко вспыхивали где-то далеко и казались голубыми воздушными цветами, расцветая только на миг
«Повел их Данко. Дружно все пошли за ним — верили в него. Трудный путь это был! Темно было, и на каждом шагу болото разевало свою жадную гнилую пасть, глотая людей, и деревья заступали дорогу могучей стеной. Переплелись их ветки между собой; как змеи, протянулись всюду корни, и каждый шаг много стоил пота и крови тем людям. Долго шли они… Все гуще становился лес, все меньше было сил! И вот стали роптать на Данко, говоря, что напрасно он, молодой и неопытный, повел их куда-то. А он шел впереди их и был бодр и ясен
Но однажды гроза грянула над лесом, зашептали деревья глухо, грозно. И стало тогда в лесу так темно, точно в нем собрались сразу все ночи, сколько их было на свете с той поры, как он родился. Шли маленькие люди между больших деревьев и в грозном шуме молний, шли они, и, качаясь, великаны-деревья скрипели и гудели сердитые песни, а молнии, летая над вершинами леса, освещали его на минутку синим, холодным огнем и исчезали так же быстро, как являлись, пугая людей. И деревья, освещенные холодным огнем молний, казались живыми, простирающими вокруг людей, уходивших из плена тьмы, корявые, длинные руки, сплетая их в густую сеть, пытаясь остановить людей. А из тьмы ветвей смотрело на идущих что-то страшное, темное и холодное. Это был трудный путь, и люди, утомленные им, пали духом. Но им стыдно было сознаться в бессилии, и вот они в злобе и гневе обрушились на Данко, человека, который шел впереди их. И стали они упрекать его в неумении управлять ими, — вот как!
Остановились они и под торжествующий шум леса, среди дрожащей тьмы, усталые и злые, стали судить Данко
«Ты, — сказали они, — ничтожный и вредный человек для нас! Ты повел нас и утомил, и за это ты погибнешь!»
«Вы сказали: «Веди!» — и я повел! — крикнул Данко, становясь против них грудью.- Во мне есть мужество вести, вот потому я повел вас! А вы? Что сделали вы в помощь себе? Вы только шли и не умели сохранить силы на путь более долгий! Вы только шли, шли, как стадо овец!»
Но эти слова разъярили их еще более
«Ты умрешь! Ты умрешь!» — ревели они
А лес все гудел и гудел, вторя их крикам, и молнии разрывали тьму в клочья. Данко смотрел на тех, ради которых он понес труд, и видел, что они — как звери. Много людей стояло вокруг него, но не было на лицах их благородства, и нельзя было ему ждать пощады от них. Тогда и в его сердце вскипело негодование, но от жалости к людям оно погасло. Он любил людей и думал, что, может быть, без него они погибнут. И вот его сердце вспыхнуло огнем желания спасти их, вывести на легкий путь, и тогда в его очах засверкали лучи того могучего огня… А они, увидав это, подумали, что он рассвирепел, отчего так ярко и разгорелись очи, и они насторожились, как волки, ожидая, что он будет бороться с ними, и стали плотнее окружать его, чтобы легче им было схватить и убить Данко. А он уже понял их думу, оттого еще ярче загорелось в нем сердце, ибо эта их дума родила в нем тоску
А лес все пел свою мрачную песню, и гром гремел, и лил дождь…
«Что сделаю я для людей?!» — сильнее грома крикнул Данко
И вдруг он разорвал руками себе грудь и вырвал из нее свое сердце и высоко поднял его над головой
Оно пылало так ярко, как солнце, и ярче солнца, и весь лес замолчал, освещенный этим факелом великой любви к людям, а тьма разлетелась от света его и там, глубоко в лесу, дрожащая, пала в гнилой зев болота. Люди же, изумленные, стали как камни
«Идем!» — крикнул Данко и бросился вперед на свое место, высоко держа горящее сердце и освещая им путь людям
Они бросились за ним, очарованные. Тогда лес снова зашумел, удивленно качая вершинами, но его шум был заглушен топотом бегущих людей. Все бежали быстро и смело, увлекаемые чудесным зрелищем горящего сердца. И теперь гибли, но гибли без жалоб и слез. А Данко все был впереди, и сердце его все пылало, пылало!
И вот вдруг лес расступился перед ним, расступился и остался сзади, плотный и немой, а Данко и все те люди сразу окунулись в море солнечного света и чистого воздуха, промытого дождем. Гроза была — там, сзади них, над лесом, а тут сияло солнце, вздыхала степь, блестела трава в брильянтах дождя и золотом сверкала река… Был вечер, и от лучей заката река казалась красной, как та кровь, что била горячей струей из разорванной груди Данко
Кинул взор вперед себя на ширь степи гордый смельчак Данко, — кинул он радостный взор на свободную землю и засмеялся гордо! А потом упал и — умер…
Люди же, радостные и полные надежд, не заметили смерти его и не видали, что еще пылает рядом с трупом Данко его смелое сердце. Только один осторожный человек заметил это и, боясь чего-то, наступил на гордое сердце ногой… И вот оно, рассыпавшись в искры, угасло…
Вот откуда они, голубые искры степи, что являются перед грозой!»
Теперь, когда старуха кончила свою красивую сказку, в степи стало страшно тихо, точно и она была поражена силой смельчака Данко, который сжег для людей свое сердце и умер, не прося у них ничего в награду себе
Старуха дремала. Я смотрел на нее и думал: «Сколько еще сказок и воспоминаний осталось в ее памяти?»
И думал о великом горящем сердце Данко и о человеческой фантазии, создавшей столько красивых и сильных легенд…
Старуха Изергиль аудиокнига
